К нам едет ревизор с язвой желудка
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната в доме городничего.
ЯВЛЕНИЕ I
Городничий, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, судья, частный пристав, лекарь, два квартальных.
Городничий. Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.
Аммос Федорович. Как ревизор?
Артемий Филиппович. Как ревизор?
Городничий. Ревизор из Петербурга, инкогнито. И ещё с секретным предписаньем.
Аммос Федорович. Вот те на!
Артемий Филиппович. Вот не было заботы, так подай!
Лука Лукич. Господи боже! еще и с секретным предписаньем!
Городничий. Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали — и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы, Артемий Филиппович, знаете. Вот что он пишет: «Любезный друг, кум и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами)… и уведомить тебя». А! вот: «Спешу между прочим уведомить тебя, что приехал чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд (значительно поднимает палец вверх). Я узнал это от самых достоверных людей, хотя он представляет себя частным лицом. Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито… Вчерашнего дни я…» Ну, тут уж пошли дела семейные: «…сестра Анна Кириловна приехала к нам с своим мужем; Иван Кирилович очень потолстел и всё играет на скрипке…» — и прочее, и прочее. Так вот какое обстоятельство!
Аммос Федорович. Да, обстоятельство такое… необыкновенно, просто необыкновенно. Что-нибудь недаром.
Лука Лукич. Зачем же, Антон Антонович, отчего это? Зачем к нам ревизор?
Городничий. Зачем! Так уж, видно, судьба! (Вздохнув.) До сих пор, благодарение богу, подбирались к другим городам; теперь пришла очередь к нашему.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный человек! В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Аммос Федорович. Нет, я вам скажу, вы не того… вы не… Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно себе мотает на ус.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Артемий Филиппович. Ну, это еще ничего. Колпаки, пожалуй, можно надеть и чистые.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Христиан Иванович издает звук, отчасти похожий на букву и и несколько на е.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Аммос Федорович. А вот я их сегодня же велю всех забрать на кухню. Хотите, приходите обедать.
Городничий. Кроме того, дурно, что у вас высушивается в самом присутствии всякая дрянь и над самым шкапом с бумагами охотничий арапник. Я знаю, вы любите охоту, но все на время лучше его принять, а там, как проедет ревизор, пожалуй, опять его можете повесить. Также заседатель ваш… он, конечно, человек сведущий, но от него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из винокуренного завода, это тоже нехорошо. Я хотел давно об этом сказать вам, но был, не помню, чем-то развлечен. Есть против этого средства, если уж это действительно, как он говорит, у него природный запах: можно ему посоветовать есть лук, или чеснок, или что-нибудь другое. В этом случае может помочь разными медикаментами Христиан Иванович.
Христиан Иванович издает тот же звук.
Аммос Федорович. Нет, этого уже невозможно выгнать: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий. Ну, щенками или чем другим — всё взятки.
Аммос Федорович. Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль…
Городничий. Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Аммос Федорович. Да ведь сам собою дошел, собственным умом.
Городничий. Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы его совсем не было. Впрочем, я так только упомянул об уездном суде; а по правде сказать, вряд ли кто когда-нибудь заглянет туда: это уж такое завидное место, сам бог ему покровительствует. А вот вам, Лука Лукич, так, как смотрителю учебных заведений, нужно позаботиться особенно насчет учителей. Они люди, конечно, ученые и воспитывались в разных коллегиях, но имеют очень странные поступки, натурально неразлучные с ученым званием. Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу), и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду. Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает это посетителю, — это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может принять это на свой счет. Из этого черт знает что может произойти.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Городничий. То же я должен вам заметить и об учителе по исторической части. Он ученая голова — это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-богу! Сбежал с кафедры и что силы есть хвать стулом об пол. Оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? от этого убыток казне.
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько раз уже замечал… Говорит: «Как хотите, для науки я жизни не пощажу».
Городничий. Да, таков уже неизъяснимый закон судеб: умный человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси.
Лука Лукич. Не приведи бог служить по ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек.
Городничий. Это бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
Источник
Фраза городничего, с которой начинается действие пьесы “Ревизор” (действие 1, явление 1):
«Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор».
Хвастаясь своими литературными способностями, Хлестаков говорит (действие 3, явление 6):
“Моих, впрочем, много есть сочинений: “Женитьба Фигаро”, “Роберт-Дьявол”, “Норма”. Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: “Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь”. Думаю себе, пожалуй, изволь, братец! И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях”.
Слова Городничего, обращенные к квартальному (действие 1, явление 4):
“Что ты сделал с купцом Черняевым – а? Он тебе на мундир дал два аршина сукна, а ты стянул всю штуку. Смотри! Не по чину берешь! Ступай”.
Слова дочери Городничего Марьи Антоновны (действие 4, явление 13), которые она произносит, увидев Хлестакова, стоящего на коленях перед ее маменькой Анной Андреевной.
Слова Городничего (действие 5, явление 8):
«Вот… смотрите, как одурачен городничий… Мало того, что пойдешь в посмешище — найдется щелкопер, бумагомарака, в комедию тебя вставит, вот что обидно! Чина, звания не пощадит, и будут все скалить зубы и бить в ладоши. Чему смеетесь? Над собою смеетесь!.. Эх, вы…»
Выражение принадлежит римскому писателю-сатирику Петронию (Гай Петроний, ум. 66 н. э.). В России стало популярным после постановки “Ревизора”. В финале комедии, когда Городничий уверен, что породнится через свою дочку с “чиновником из Петербурга”, он мечтает о карьерном росте:
Г о р о д н и ч и й. Да, признаюсь, господа, я, черт возьми, очень хочу быть генералом.
Л у к а Л у к и ч. И дай Бог получить!
Р а с т а к о в с к и й. От человека невозможно, а от Бога все возможно.
А м м о с Ф е д о р о в и ч. Большому кораблю – большое плаванье.
А р т е м и й Ф и л и п п о в и ч. По заслугам и честь.
А м м о с Ф е д о р о в и ч (в сторону). Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Слова судьи Аммоса Федоровича Ляпкина-Тяпкина (действие 1, явление 1):
А м м о с Ф е д о р о в и ч. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам – рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Г о р о д н и ч и й. Ну, щенками или чем другим – взятки.
Слова судьи Ляпкина-Тяпкина, который пытается оправдать своего коллегу, заседателя суда, подозреваемого в пьянстве (действие 1, явление 1):
“Он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою”.
Слова Городничего о местном учителе (действие 1, явление 1):
«Он ученая голова — это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Сбежал с кафедры и, что силы есть, хвать стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?»
Слова Городничего (действие 1,явление 1).
Городничий говорит о возможных действиях ревизора (действие 1, явление 1):
«А кто, скажет, здесь судья? — Ляпкин-Тяпкин. — А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!»
Фамилия полицейского, который, по словам Городничего, «для порядка всем ставит фонари под глазами, и правому, и виноватому».
Главный герой комедии «Ревизор» хвастун и фантазер.
Слова Городничего (действие 1, явление 1):
Нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и вольтерианцы напрасно против этого говорят.
Купцы жалуются на вымогателя-городничего (действие 4, явление 10):
«Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ничем не нуждается. Нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь».
Добчинский и Бобчинский рассказывают о впечатлении, которое произвел на них рассказ трактирщика о новом постояльце (действие 1, явление 3.), который, по словам трактирщика,
«престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить. Как сказал он мне это, а меня так вот свыше и вразумило. Э! говорю я Петру Петровичу…
Д о б ч и н с к и й. Нет, Петр Иванович, это я сказал: э.
Б о б ч и н с к и й. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. Э! Сказали мы с Петром Ивановичем, а с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?..»
Слова Хлестакова (действие 4, явление 13):
«Для любви нет различия, и Карамзин сказал: законы осуждают. Мы удалимся под сень струй. Руки вашей, руки прошу».
Слова Хлестакова (действие 3, явление 5):
«Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия».
Городничий говорит Хлестакову (действие 4, явление 15):
«Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла».
Хотя в данном случае примечательна именно беспардонная ложь Городничего, жертвой произвола которого стала унтер-офицерская вдова, тем не менее эта фраза — в силу своей очевидной парадоксальности — стала широко употребительной, и именно в том смысле, который вкладывает в нее Городничий.
Слова частного пристава о полицейском Прохорове, которого ищет Городничий, чтобы послать для спешных работ по благоустройству города ввиду приезда «ревизора» (действие 1, явление 5):
Г о р о д н и ч и й. А Прохоров пьян?
Ч а с т н ы й п р и с т а в. Пьян.
Г о р о д н и ч и й. Как же вы это так допустили?
Ч а с т н ы й п р и с т а в. Да Бог его знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян.
Городничий рассказывает собравшимся чиновникам свой сон, предвещавший приезд «ревизора» (действие 1,явление 1):
«Я как будто предчувствовал неприятность: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали — и пошли прочь».
Иногда встречаются версии, производные от оригинала: «сорок тысяч курьеров», «тридцать тысяч курьеров» и т. д.
Слова Хлестакова (действие 3, явление 6):
«Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, куда уехал — неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, — ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение, я спрашиваю?»
Так Хлестаков описывает требования, которые он предъявляет к своим мифическим подчиненным в Петербурге.
Слова попечителя богоугодных заведений Земляники (действие 1, явление 1).
Cлова Городничего (действие 2, явление 8). Когда при первой встрече с Городничим Хлестаков вспоминает о своем долге за комнату в гостинице и обещает его заплатить, градоначальник, принимающий Хлестакова за важного чиновника-инкогнито, видит в этом некий тонкий ход, призванный усыпить его бдительность. И про себя говорит:
«О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери, кто хочет».
Источник
В кабинет директора были вызваны руководители отделов Сапожников Вадим и Петров Женя. Ирина Андреевна была взволнована не на шутку. Ей только что позвонили из центрального офиса.
– Послушайте! К нам летит проверяющий из Москвы. Самолет прибудет через три часа. Дуйте в аэропорт – надо встретить, как положено. Полномочия у проверяющего очень высокие, от аудита многое зависит. Если проверку не пройдем, засада будет для всех. Сами понимаете, косяки найти можно всегда. Поэтому важно найти общий язык и порешать все мирным путем.
– Ирина Андреевна, а почему мы? – спросил Сапожников Вадим.
– Потому что, ты у нас самый опытный, Вадим.
– А Петров почему? Он же всего неделю работает?
– Для получения важного опыта. И тебе в помощь, понятно?
– Ты что молчишь? – пихнул Вадим Петрова.
Женя Петров пожал плечами. Он не спорил. Надо так надо. Они взяли данные по прилетающему и поехали на машине Вадима в аэропорт.
– А почему такой ажиотаж? Ну и что, что проверяющий? У нас проблемы какие-то? – спросил Петров.
– Во-первых, три года назад после такой проверки в филиале были уволены двое руководителей отделов во главе с директором филиала. Тогда и назначили Ирину Андреевну. Во-вторых, не все у нас ровно с остатками на складах, что, как раз может выявить проверка, и чего боится директриса.
– Может взятку дать? – неожиданно предложил Петров.
– Соображаешь, Женя! Молодец! Это самый беспроблемный вариант.
– Деньги нужны для этого, – сказал Женя.
– Деньги я уже взял у директрисы! Думаю, за 5 штук зелени мы его прикатаем.
Самолет приземлился. Проверяющего Иванова Ю.Ю. ждали в зоне прилета.
– Юрий Юрьевич, рады приветствовать! С прилетом! – раскланялись ребята.
– Здравствуйте! – буркнул в ответ прилетевший ревизор.
Они отвезли Иванова в центральную гостиницу. Через час встретились в ресторане при этой же гостинице. Вадим не стал юлить.
– Юрий, все мы знаем о цели вашего приезда. Также мы знаем, что по итогам трехдневной поездки вы должны написать отчет о проведенном аудите. На основании этого отчета центральным офисом будут сделаны выводы о состояние дел в нашем филиале.
– Все верно, Вадим. И… как вас? Ах, да, Евгений.
– Так вот, наше руководство заинтересовано, чтобы этот отчет был беспроблемным. Для этого у нас здесь кое-что есть.
Вадим положил на стол толстый конверт.
– Здесь сколько? – спросил Иванов.
– В конверте 5000 долларов, – сказал Вадим.
– Сожалею друзья! Завтра я приступаю к ревизии! – отрезал Иванов.
– Хорошо! Какие ваши условия? – спросил Вадим.
– Сумму необходимо увеличить в два раза. До 17 часов я буду ждать в номере. Обедать я с вами не буду. Мой заказ пусть доставят в номер. Всего хорошего!
Иванов ушел. Вадим и Женя вжались в кресла.
Вадим набрал директрису. Объяснил ситуацию. Решили, что придется идти на условия ревизора. К 17 часам Вадим и Женя принесли Иванову деньги в номер. Ревизор деньги забрал, сказал, что теперь за отчет переживать не стоит.
ЖЕНЯ И ВАДИМ
На следующее утро Вадим и Женя сидели в офисе, пили кофе.
– Не могу понять, зачем мы вчера, этому хмырю московскому, отдали пять тысяч? Ну, и пусть бы проверял! – сказал Женя.
– Ты с ума сошел, Петров! У нас два огромных склада сданы нецелевым образом, «втихую» за аренду берем. А по бумагам они пустые стоят. Плюс у нас недостача по товару лимонов на шесть, неизвестно когда будет закрыта. Мы отписали товар на левые компании. Деньги пока крутятся. Поэтому сейчас нельзя! А ты говоришь, ревизию пусть проводит! Мозги включай, Петров!
Вдруг их срочно вызвали к директору. Они зашли в кабинет. Ирина Андреевна предложила присесть. По ее виду было видно, что она в полной растерянности.
– Не очень понимаю, коллеги, что происходит. Мне только что пришло письмо из центрального офиса с сообщением о том, что сегодня у нас объявится проверяющий, – сказала директриса.
– Что? Как это возможно? А кто тогда был вчера? – спросил Вадим.
– Вчера был какой-то проходимец, который съехал с гостиницы через час, как вы ушли от него. Я только что звонила в гостиницу, все узнала.
– Послушайте! Вы вчера говорили, что вам звонили с центрального офиса. А кто именно звонил? – спросил Вадим.
– Он представился председателем ревизионной комиссии по проверке нашего филиала. Ссылался на фамилию и приказ генерального директора. У меня не было оснований не верить – сказала директриса.
– Я в шоке! Мы вчера отдали, какому-то левому человеку деньги! – схватился за голову Вадим.
– Но это еще не все, коллеги. В письме написаны фамилия и имя проверяющего. Это Петров Евгений!
– Что? Как? – Вадим подскочил со стула.
– И я ничего понять не могу! Что происходит? Может вы нам проясните картину, уважаемый, Петров Евгений? – спросила Ирина Андреевна и внимательно посмотрела на Петрова.
Он все это время сидел молча и наблюдал, как разворачивались события. Но сейчас два сверлящих взгляда были направлены в его в сторону. Пришло время объясниться.
– Коллеги! Я действительно ваш ревизор. С целью получения полной картины финансового состояния филиала, мне пришлось устроиться к вам на работу, – сказал Евгений.
– Почему же тогда вчера мы отдали деньги, если вы знали, что это не ревизор? – спросил Вадим, перейдя на «вы».
– По инструкции я должен раскрыться только тогда, когда у меня будет вся информация о проблемах в филиале. На тот момент ее у меня не было. Сейчас она у меня есть, – сказал Евгений.
– И какая я же у вас информация? – спросила директриса.
– Ирина Андреевна, я знаю о вашей скрытой аренде, и недостачи в 6 миллионов.
– Что? Откуда? Ты что ли рассказал? – она гневно посмотрела на Вадима.
Вадим опустил глаза и сжал плотно губы. Действительно, он сам все рассказал Петрову.
– Ясно. Давайте к нашим делам. Что будем делать? – спросила Ирина Андреевна.
– Что предлагаете вы? – спросил Евгений.
– Деньги возьмете? Или вы принципиальный?
– Смотря сколько? – сказал Евгений.
– О, вы деловой человек. 10 тысяч вас устроит? – спросила Ирина Андреевна.
– 50 тысяч! – сказал Евгений.
– Вы с ума сошли, Евгений! – крикнула директриса.
– Отнюдь, Ирина Андреевна. Я учел все ваши доходы. Так что решайте!
– Хорошо! Черт с вами! Мне надоела эта история с ревизией. Я два дня на нервах.
Ирина Андреевна открыла сейф, достала пять пачек стодолларовых банкнот и отдала Петрову Евгению.
– Надеюсь, мы обо всем договорились?
– Конечно! Считаю вопрос закрытым. Немедленно удаляюсь, – сказал Евгений Петров и вышел из кабинета.
Неприятная тишина висела в кабинете минут десять. Вадим сидел, обхватив голову двумя руками.
– Ну, что, Вадим Сапожников. Мы за эти два дня отдали все, что заработали за год. А если бы кто-то поменьше трепался языком, то таких потерь бы не было! – сказала Ирина Андреевна.
– Вы сами его взяли на работу! Еще и мне приставили в напарники! Верно?
– Верно, верно. Ладно не шуми. Важно, что ревизию проскочили.
Ирина Андреевна прошла и села в свое кресло. Посмотрела в компьютер. Вдруг ей стало плохо, у нее закружилась голова, она закрыла глаза и обмякла в кресле.
– Что с вами, Ирина Андреевна? – подбежал к ней Вадим, налил стакан воды.
– Она открыла глаза и дрожащим пальцем показала на монитор. Вадим посмотрел на письмо, которое было открыто в компьютере.
…Уважаемая Ирина Андреевна, спасибо за общение, с вами было интересно. Иванов и Петров – ревизоры 21 века желают вам здоровья. Привет Вадиму Сапожникову…
Подписывайтесь на канал! Добро пожаловать!
Источник