Стихи про язву желудка

“… Свойство добродетели состоит, скорее, в том,

чтобы делать добро, а не принимать его, и в

том, чтобы совершать прекрасные поступки,

более, чем в том, чтобы не совершать постыдного”

Аристотель Стагерит

греческий философ (384 – 322 до .э.)

Я перенёс серьёзную операцию, и должен был какое-то время находиться на больничном. Сидел на жёсткой диете, на кашках и супчиках. О спиртном, даже в мизерном количестве, чтобы не раздражать недавно прооперированную почку, нечего было даже думать. Это было указание хирургов, которое я точно выполнял. Шов хорошо не зажил, а мне не терпелось выйти на работу. Несколько месяцев назад начальством мне было поручено руководить новой службой милиции – службой профилактики, созданной по указанию Министра Внутренних Дел СССР Щёлокова Н.А. Только начал налаживать хороший рабочий ритм этой службы, и тут неожиданно из-за операции оказался оторванным от всех милицейских событий, что мне, трудоголику, переносить спокойно было тяжело. Я плюнул на не заживший послеоперационный шов, и вышел на работу. Мне приятно было увидеть, что подчинённые сослуживцы искренне радовались моему неожиданному появлению.

Я быстро освоился со всем тем, что было сделано в моё отсутствие, и какие произошли изменения во всех направлениях многогранной работы молодой службы органов милиции. Буквально через месяц после моего выхода на работу к нам нагрянула из МВД Украины комиссия по проверке работы службы профилактики. Как обычно, началась бурная работа по приведению в полный порядок многочисленную документацию и составлению различных справок, нужных и ненужных, но которые требовалось составлять согласно инструкциям и бесчисленным приказам Министерства. Документации и справок с подробными записями было неизмеримое количество. Комиссии всегда интересовала не сама работа и её результаты, а ведение всевозможной документации, на заполнение которой уходило очень много рабочего времени.

Комиссия прибыла на пять дней. Состояла из четырёх человек. Старшим бригады проверяющих был начальником управления службы профилактики Министерства. Остальные являлись сотрудниками этого управления. Все молодые, жизнерадостные ребята. Старший был в звании подполковника милиции, остальные носили погоны майора. Мы быстро перезнакомились. Для них были забронированы места в гостинице. Оформление прошло быстро. Чтобы не терять время, проверяющие решили сходу начать работать. Им предоставили нашу служебную машину, так как у них своей не было. К нам они прибыли из Симферополя на междугороднем автобусе. В наше городское управление входили три РОВД по количеству районов в городе. В каждом РОВД функционировала служба профилактики. Начальники службы профилактики РОВД с проверяющими поехали к месту своей службы. Старший бригады, который должен был проверять мою работу, поехал знакомиться с райотделами Орджоникидзевского и Ленинского районов города. Я вместе с Ярославом, начальником службы профилактики Кировского РОВД, и проверяющим Виктором пошли из УВД пешком в райотдел, который тогда находился на Театральной улице. Виктор не стал рваться к немедленному изучению предоставленной ему документации. Мы быстро перешли на “ты”, так как Виктор оказался коммуникабельным парнем Он был крепким малым, выше среднего роста, с хорошей спортивной фигурой, с розовощёким лицом и с постоянной весёлой улыбкой. Мы курили, пили кофе и трепались на разные темы, далёкие от службы. Не заметили, как подкрался вечер. Я предложил пойти в бар “Грот,” расположенный через дорогу от райотдела, и выпить за знакомство. Виктор принял приглашение с нескрываемой радостью.

В баре я заказал по сто пятьдесят граммов хорошего коньяка, аппетитные бутерброды и нарезанный тонкими кружочками лимон. Все взяли свои фужеры, чокнулись и поднесли ко рту. Свой фужер я поставил на столик. Так как мне нельзя было пить, то я сделал чисто символический жест выпивания коньяка, только коснувшись края фужера губами. Я заказал и на свою долю коньяк, чтобы моё угощение не показалось гостю подачкой с барского плеча. Как только я поставил фужер, Виктор, неожиданно согнувшись в три погибели, одной рукой схватился за живот, а другой, сильно дрожащей, пытался поставить свой фужер на стол, едва его не опрокинув. Мы с Ярославом замерли, раскрыв рты, не зная, что делать. Через какое-то время Виктор стал медленно распрямляться, слегка постанывая. Лицо его скривилось от нестерпимой боли. Барменша, увидя эту картину, застыла на месте, не шелохнувшись и не произнося ни звука. И тут Виктор, превозмогая боль, едва шевеля губами, сообщил, что очень страдает от язвенной болезни желудка, и потому после командировки должен лечь на операцию. Пить ему нельзя ни в коем случае. В знак уважения к нам он только хотел пригубить фужер, а потом поставить на стол. В этот момент начался очередной страшно болезненный приступ. Парня стало жаль, особенно мне, недавно перенесшему операцию. Решили отправить Виктора в гостиницу на служебной машине. Перед нашим уходом Ярослав, извинившись, один за другим отправил в рот коньяк мой и Виктора, чтобы, как он сказал, не пропадало добро.

Я часто звонил Ярославу, интересуясь здоровьем Виктора. Он меня успокаивал, утверждая что Виктор очухался, нормально чувствует себя, но о выпивке с ним следует забыть. В конце рабочего дня он уезжал в какой-нибудь райотдел к своим коллегам. По утрам Ярослав чувствовал, что от Виктора попахивает спиртным и мятой. Виктор ему пояснил, что к язве желудка ещё прибавилась зубная боль, так как выпала старая пломба. Ему приходится унимать боль в зубе с помощью ватки, смоченной спиртовой успокаивающей настойкой. А язва пока не беспокоит. Я в душе искренне порадовался за Виктора, так как зуб проще вылечить, чем операционным путём удалить язву желудка.

Попрощаться с проверяющими в моём кабинете собрались мои подчинённые начальники службы профилактики райотделов города. Каждому товарищу из Киева мы вручили по солидному пакету с керченской селёдкой, вялеными бычками и копчённой тюлькой. А я для Виктора, как непьющему человеку из-за проклятой язвы, подготовил небольшой презент. На-днях мой родственник – одессит через знакомого, ехавшего в наш город, передал несколько литровых металлических банок с импортным соком, который тогда на прилавках магазинов никогда не появлялся. Две банки я выделил для Виктора, которые торжественно ему вручил. Его товарищи тут же поинтересовались, почему он удостоился персонально такой чести. Я сказал, что раз Виктор из-за мучающей его язвы не может пить спиртное, то пусть выпьет вкусный сок. На мой ответ они уставились на меня, как на неизлечимо психически больного человека. Оказалось, что Виктор физически самый здоровый сотрудник их управления, играючи таскающий в спортивном зале тяжеленные гири и штанги. У бедного Виктора сначала покраснели щёки, а затем уши. “Игорь, прости меня, – наконец заговорил Виктор, – при первой встрече, когда увидел, что ты не стал пить коньяк, подумал, что решил меня скомпрометировать, и потому отказался от спиртного, придумав себе болячку.” Я пояснил, почему сейчас не могу употреблять спиртное. “Теперь ясно, – рассмеялись киевляне , – почему этот язвенник – трезвенник приезжал к нам в райотделы. Оказывается, чтобы лечить язву коньяком и водкой.” Коллеги Виктора решили, что будет честно, если все сейчас же разопьют сок, который я вручил Виктору. Он не стал возражать.